Все новости в телеграм канале
Депутаты из партии “Новые люди” подготовили законопроект о введении ответственности “серийных доносчиков”. “По всей стране “добровольные помощники” стучат на соседей, артистов, блогеров, а то и просто на случайных прохожих”, – комментирует инициативу лидер партии Алексей Нечаев.
Как следует из законопроекта, доносом в такой ситуации считается злоупотребление, выраженное “в направлении обращений в госорганы в целях привлечения внимания СМИ к информации о фактах возможных нарушений законодательства РФ, если при этом в результате проверки не было обнаружено никаких нарушений”. Сегодня эту тему обсуждают эксперты “РГ”.
Донос не должен становиться нашим национальным жанром
Михаил Пиотровский, директор Эрмитажа:
Могу напомнить свою статью в “РГ”, где я разбирал новость о том, как посетитель Третьяковки пожаловался на “деструктивную идеологию” и “дьявольскую интерпретацию” в залах галереи. Это была, на мой взгляд, чистая провокация, направленная и против галереи, и против министерства культуры. Кем-то специально запущенная и, к сожалению, широко подхваченная прессой.
Мы сталкиваемся с такими жалобами чуть ли не каждый день. И у нас накопился огромный опыт работы с ними.
Если жалобу на музей пишут сумасшедшие люди, то они, как правило, направляют ее либо в министерство культуры, либо еще выше. Несумасшедшие обычно присылают жалобы прямо в музей. На любую жалобу – по закону – нужно отвечать… Такие жалобы на музеи приходят десятками. Жалоб от сумасшедших очень много. Серьезные жалобы, на которые стоит обратить внимание, обычно пишут прямо к нам, и мы на них отвечаем. Часть жалоб на нас приходит в прокуратуру. И правоохранительные органы часто испытывают живой, нешаблонный интерес к сюжетам в сфере искусства.
Жалобы-доносы еще могут сопровождаться публикациями в разного рода интернет-изданиях. Это специальная атака с двух сторон, хотя сейчас этого, к счастью, почти нет.
Один из примеров жалобы, которую мы разбирали. “Безобразие, – писали возмущенные граждане, – в Петербурге господствуют сатанисты! Надо пресечь аморальность и сатанизм в городе святого Петра!”. ( В таких письмах, надо сказать, почти всегда требуют “пресечь” – решительно прекратить, возбудить уголовное дело, а то и расстрелять, в моей директорской истории это бесконечный сюжет.) Причиной жалобы была замечательная выставка наших современных камнерезов в память о Фаберже.
Авторы жалобы обнаружили на ней сущее (для себя) безобразие, работу из горного хрусталя и обсидиана, изображающую череп быка с рогами… “Уже давно российские военкоры, – пишет автор жалобы, – продемонстрировали всему миру изображающие Бафомета наколки украинских националистов, поэтому полагаю, что демонстрация этого образа в Эрмитаже… полное безобразие и потворство врагу”. Но это слишком смелая и безграмотная интерпретация.
А замечательная, критикуемая авторами жалобы вещь вдохновлена античными мотивами. Черный бычий череп и белые рога – знаменитейший мотив искусства Древней Греции и Ближнего Востока. Этот декоративный мотив и элемент орнамента называется букраний. Надо быть очень аккуратными при тиражировании сомнительных жалоб. Всем стоит помнить, что донос не должен стать нашим национальным жанром
Но Бафомет – это еще и моя специальность. Поскольку Бафомет значит Мухаммед. У этого образа целая история. Хотя надо иметь больное воображение, чтобы увидеть в композиции Бафомета отсылки к Украине, чтобы там ни накалывали себе на тело украинские националисты.
СМИ надо быть очень аккуратными при тиражировании таких сомнительных жалоб. Нам всем стоит помнить, что донос не должен стать нашим национальным жанром.
Пресса еще ладно, а вот когда правоохранительные органы вынуждены после жалоб в стиле “в Эрмитаже – жулики, воры, они “Мадонну Альбу” продали”, приходить к нам с проверками и спрашивать “Где “Мадонна Альба”?” – то это уже и не смешно.
Следователь может спросить в Эрмитаже “А где у вас “Мадонна Альба”. Хотя она продана зарубеж в 1931 году. Фото: Юрий Белинский / ТАСС
Мы все воспитаны: “не будь ябедой”. А если это остановит преступление?
Елена Ямпольская, председатель Комитета Госдумы по культуре:
Моя принципиальная позиция – никогда не комментировать инициативы коллег-депутатов, поэтому обсуждать так называемый “законопроект о борьбе с доносами” я не буду. Тем более что и с предлагаемым текстом не ознакомилась.
Но вопрос в целом видится мне важным. Однако прежде всего надо прекратить спекулировать терминологией, всегда эмоционально окрашенной. Слово “донос” звучит для нашего уха отрицательно, “сообщение”, “информирование” – нейтрально, “предотвращение преступления” – такой аналог советской “добровольной помощи милиции” – позитивно.
Да и “донос” может иметь разную окраску. У Пушкина есть горькая дневниковая запись: “Журнал “Европеец” запрещен вследствие доноса…”. И у него же: “…донос на гетмана злодея царю Петру от Кочубея”. То есть скорее донесение. Несколько букв – и смотрите, какая разница восприятия.
Мы все воспитаны в парадигме “не будь ябедой”. Лихача на дороге зафиксировать, полицию к пьяному соседу вызвать, в опеку обратиться – вроде бы неловко, “неприлично”. Но я очень близко знаю одну четырехлетнюю девочку, сегодня счастливую и любимую, которой просто не было бы в живых, если бы посторонние доброжелатели не позвонили в опеку. Этот пример радикально изменил мое отношение к “вмешательству в чужие дела”.
Добавлю: ни одно явление не существует в отрыве от времени. Сегодня, когда ко мне в соцсети, в комментарии приходят люди с агрессивной антироссийской риторикой, сразу направляю материалы в Генпрокуратуру. Не потому, что эта гнусная болтовня реально опасна. А потому что человек с такой позицией может впоследствии решиться на серьезные противоправные деяния, подвергнуть опасности чью-то жизнь. Больше скажу: остановленный сегодня, сам человек (возможно, ставший жертвой профессиональных провокаторов) не перейдет последнюю черту, не совершит непоправимого.
Надо обсуждать суть, а не слова. В либеральной среде долгие годы было принято клеймить “доносом” любое слово, сказанное против. Ситуация дошла до абсурда: журналистское расследование, критическая статья о фильме, спектакле или выставке, заявление политика о недопустимости каких-то действий или высказываний – “донос, донос, донос!..” Хотя все происходит в публичном поле, открыто, с возможностью ответить.
Существует ли в наше время другая крайность, обратная? Безусловно. Поскольку “жизнь качнется вправо, качнувшись влево”. Вот она и качнулась. Но вряд ли вы будете отрицать, что в стране сегодня идет процесс очищения гуманитарной сферы. Процесс, востребованный и одобряемый гражданами. А когда ведется большая уборка, обязательно поднимается пыль. Ожидать, что с жалобами все будет разумно, умеренно, стерильно, – смешно. Так не бывает. Гарантированы и перекосы, и перегибы. Мы, депутаты, с этими перекосами сталкиваемся ежедневно. Кто-то пытается сводить личные счеты, кто-то упорно рассылает обращения “веером”, и так далее. Да, утомительно, да, неприятно.
Но хочу заметить, что, если бы не постоянные сигналы общественности, не сплоченность гражданского общества, наша культура сегодня куда медленнее очищалась бы от различных вредоносных и тлетворных элементов. Пусть эти обращения не всегда компетентны, мы не вправе требовать от каждого человека, чтобы он обладал воспитанным вкусом, хорошо разбирался в искусстве, литературе. Тем не менее большинству наших сограждан свойственно развитое ощущение справедливости и правды. Для народа очевидно, что вот этот человек больше не может называться его, народным, артистом. А книги вот этого автора не должны продаваться в книжных магазинах, да еще размещаться на самых выигрышных позициях. И концерт вот этого исполнителя в городе не надо проводить, потому что страна ведет военную операцию, наши ребята ежесекундно рискуют жизнью на передовой и не время выпускать на сцену сомнительных персонажей, чтобы они распевали веселые песенки и собирали гонорары. И на основании этого внутреннего, интуитивного чувства правды и справедливости люди обращаются к представителям власти с просьбой отреагировать. А дальше все зависит от власти – разных ветвей и уровней. Мы обязаны брать ответственность на себя. Если некие активисты-общественники явно перегибают палку, нужна ясно донесенная позиция, что такое поведение общественно порицаемо. Если человек пишет всем подряд, потому что не знает точно, куда следует обратиться, а такие ситуации на каждом шагу, надо создать нечто вроде службы “одного окна”, где специалисты будут перенаправлять обращения по компетенции. При этом злоупотребление правом необходимо нормативно и технологически заблокировать, это гораздо эффективнее, нежели изобретать наказания. Что-то потребует и законодательного урегулирования. Ведь если люди постоянно задают одни и те же вопросы, предъявляют одни и те же претензии, дело не в их “косности”, а в наших недоработках.
Мы, представители власти, должны максимально привлекать к своей работе экспертов – профессионалов и при этом патриотов, чтобы всегда иметь возможность услышать и транслировать обществу грамотную оценку того или иного явления. Общественные советы, экспертные советы должны стать нормой жизни, причем активно работающей нормой. Нашему комитету такой совет очень помогает. Это тот “волнорез”, который гасит чрезмерные проявления “стихии”, обеспечивает диалог, рассуждение, обсуждение, снимает противоречия.
В любом случае важно, чтобы у наших граждан сохранялась твердая уверенность, что их мнение значимо, их слово будет услышано.
Нужен ли закон, охраняющий от доносов? И кого он будет охранять?
Владимир Кудрявцев, доктор психологических наук, завкафедрой Института психологии им. Л.С. Выготского РГГУ:
Я считаю, что попытка принять такой закон была ожидаемой, поскольку отсутствует юридическая процедура, по которой мы возбуждаем уголовное или административное дело по “доносу”. И вообще не ясно, что такое донос. Это нравственная категория, и юридически она вовсе не проработана. С моей точки зрения, в такой ситуации важнее всего увидеть и доказать, какой вред донос наносит человеку, есть ли оскорбление личности и вмешательство в личную жизнь, ограничиваются ли им права человека. Если да, то это должно наказываться со всей строгостью…. Однако ответственность должна быть коллективной, включать всех “сорок”, которые разнесли донос. Если речь идет об артистах, то они народ импульсивный, иногда сгоряча могут высказаться, не подумав. И, понятное дело, мы их “политические месседжи” всерьез не принимаем, просто выносим за скобки и судим о них по их творчеству, естественно, если их высказывания не наносят откровенный вред обществу. Но те, кто сознательно распространяет их слова, должны четко представлять, какая будет ответственность.
Сегодня любой человек может присвоить себе статус “общественного активиста” – хоть вы, хоть я, хоть Варвара Плющ (Нонна Мордюкова) из “Бриллиантовой руки” с ее сакраментальной фразой “Наши люди в булочную на такси не ездят”. И под видом общественной пользы развалить репутацию человека: из доброго семьянина сделать морального разложенца. Общественный активист – не важно в какой области – религиозной, творческой, – обязан быть полезен и выступать от чистого сердца. Но часто такой человек абсолютно бесполезен, потому что своими силами и умениями не в состоянии решить проблему, которую он считает общественно важной. Поэтому и пишет наверх. Общественный активист сакраментальной фразой “Наши люди в булочную на такси не ездят” может развалить репутацию добропорядочного человека
Если задуматься над тем, что собой представляют “серийные доносчики” с психологической точки зрения, что ими двигает, кроме легкого способа свести счеты, то мы обнаружим, что на разных этапах советской власти эта упомянутая в законе “культура доноса” выглядела по-разному. Меня принимали в пионеры в 70-е годы. В особо торжественной обстановке в Музее Советской армии. Это наполняло волнением и гордостью. И целую неделю после приема мы ходили и наводили порядок в школе: кто-то бегает, кто-то дерется, кто-то бросил огрызок мимо урны. Но один мальчик, из хорошей семьи, психологически не выдержав этой внутренней пионерский ответственности за происходящее, стал ходить в учительскую.
Психологически я это объясняю так: человек начинает заниматься “доносами” в новой для себя ситуации. Как первоклассники постоянно одергивают и поучают родителей, апеллируя к высшей инстанции и власти – учительнице. Это им хочется внести некую стабильность на переходном этапе.
Но сейчас на переходе находится весь мир. Это психологически очень непростое время. И реакции людей выливаются в разные формы. Где-то политкорректность приводит к абсолютно дискриминационным мерам, например, в миграционной политике – сначала мы запускаем мигрантов без разбору, а потом начинаются чуть ли не войны. Человечество я оценил бы как подростка 12-13 лет, здорово вооруженным технологически, в том числе инструментами распространения информации.
А еще людям, склонным к “доносу”, не хватает социального влияния, они хотят, чтобы в жизни от них что-то зависело. Всплески доносительства происходят в эпоху больших перемен: развал СССР, перестройка, рынок, войны на Кавказе, ковид, СВО. В советские спокойные годы, когда “взрослыми” (то есть властью) создавалась атмосфера уюта и стабильности, и слово-то такое, как “донос”, ушло из лексикона. Закон важен, но есть опасность, что поднимется еще одна волна, когда начнут доносить на доносчиков.
Захлестывают ли эпидемии доносительства другие страны? Когда наши люди хлынули за границу в 90-е годы, они были поражены масштабом, как им казалось, доносительства. Мы говорим о доносах в нашей стране, но посмотрите западные соцсети, там такой же кошмар, даже хуже. Ущемить человека сейчас ничего не стоит, если вы его мало знаете, поэтому такая страсть к селебрити, которых легко обвинить в чем угодно. Вспомните, был скандал вокруг имени Элвиса Пресли, который якобы стучал на “Битлз”. Оказалось, это чистая липа, но “осадочек остался”. Чем выше статус человека, тем ему нужно быть более чутким и осторожным в высказываниях и поступках.
Ни о каком особенно высоком “национальном” стукачестве речи быть не может. Наш народ никогда не жил легко – ни исторически, ни социально. Но всегда была традиция некоего попустительства, отрицания кляузы. Что значит “не выноси сор из избы”? Сам разберись. Не мешает вспомнить и известный разговор журналиста Суворина и Достоевского. Обоих трудно заподозрить в симпатии к революционерам, но вот они обсуждают неудавшееся пока покушение на большого чиновника, и Федор Михайлович спрашивает: “Представьте, что мы случайно услышали разговор о том, что сейчас Зимний дворец будет взорван. Обратились бы вы в полицию?” И тот, и другой отвечают на этот вопрос отрицательно. Почему? “Боюсь прослыть доносчиком”, – говорит Достоевский.
Российская газета – Федеральный выпуск: №50(9292)
Источник: RG RU
